В семье учителя начальной школы посёлка Оричи Валентины Леонидовны Хлыбовой хранятся уникальные реликвии.

Это письма её деда по материнской линии Устина Дмитриевича Савиных, пришедшие с фронта с 1942 по 1945 годы, негатив с его изображением. И простой обычный рисунок, сделанный карандашом в 1944 году. На нём чётко и аккуратно нарисован дом, стоявший в годы войны напротив клуба и колхозной конторы в Тарасовых. В нём жила семья Устина Дмитриевича. Художник — военнопленный из эвакогоспиталя, что в годы войны базировался в этой деревне.

Более трёхсот писем получила семья с фронта
Историю деда Устина Дмитриевича рассказала Валентина Леонидовна. Она никогда его не видела, но очень много знает о нём из рассказов мамы Тамары Устиновны. «Дедуля ушёл на фронт в середине января 1942-го. Было ему 43 года. Обычный деревенский мужик, родился в Тарасовых и работал в местном колхозе. Его первая жена умерла, и он, имея двух достаточно взрослых детей, женился во второй раз на молоденькой девушке (нашей бабушке) Марии Ивановне. По рассказам, дед очень трепетно к ней относился, был спокойным, уравновешенным мужчиной. В каждом письме видна забота, беспокойство о своих родных, оставшихся в тылу. Всегда интересовался, что вырастили, сколько накопали картошки, давал житейские советы, как поступить в том или ином случае. Кормилец ушёл, семья осталась, и у него душа за них болела. Уже без Устина Дмитриевича, летом 1942 года, родился второй их совместный ребёнок, сын Виктор. Первой была моя мама Тамара, которая родилась до войны, в 1935 году.
Похоронка на деда пришла перед Победой, в апреле 1945-го. Погиб он в Восточной Пруссии под Кёнигсбергом в местечке Пиллау. После войны место его захоронения родственники очень долго разыскивали. И только в 1988 году стало известно, где покоится его тело. Тогда-то младший сын Виктор Устинович и побывал на могиле своего отца. Кстати, размышления о войне и его поездке напечатала «Искра» в мае 1990 года в статье «Здравствуй, отец!»
Стоит добавить, что фронтовые письма всегда читали и перечитывали вместе всей семьёй, а пришло их за три года более трёхсот. Мария Ивановна хранила бережно пожелтевшие листочки-весточки, пришедшие от любимого, до самой своей смерти, так и не дожив три года до того момента, когда стало известно, где похоронен муж.

Тайна карандашного рисунка
С началом войны в Тарасовых был оборудован госпиталь для раненых бойцов. Затем он освобождается, строятся двухъя-русные нары, и «в марте, а может, в феврале со Сталинграда привезли фрицев армии Паулюса. Они были больные, вшивые, и все начали болеть сыпным тифом». Так написала в своих воспоминаниях Раиса Устиновна — старшая дочь Устина Дмитриевича, ей к тому времени исполнилось 17 лет, и она работала в госпитале санитаркой.
А вот её младшая сестрёнка Тамара помнила, как в деревне появились военнопленные. Шли они по четыре человека строем, и было их столько, что, когда первые зашли в деревню, то последние ещё находились на станции. После их прибытия местное население заболело тифом. Возможно, медвежью услугу оказали немецкие шинели, которые кто-то выбрасывал за ограду эвакогоспиталя. Их подбирали деревенские жители. Так разносилась страшная зараза по округе. А может, не умея беречься, работники эвакогоспиталя сами заражались и заражали остальных. Но переболел почти весь медперсонал. Кто-то умер, а Раисе повезло: она чудом осталась жива.
Находясь в Тарасовых уже продолжительное время, гуляли военнопленные свободно, без охраны. Да и куда им было бежать без документов и знания русского языка, к тому же местное население к ним привыкло. Сколько раз приходили они за водой к колодцу у дома, где жила семья Савиных. Наверное, в благодарность и нарисовал один из немцев рисунок дома, в котором ему давали напиться колодезной воды. А может быть, этот рисунок — знак признательности за табак, который военнопленные
выпрашивали у деревенских, обменивая на разные бытовые принадлежности. Как бы то ни было, художник вернулся после войны на родину, унося в памяти деревенских девчонок, которые, часто дразня и ругая фрицев за подлую войну, за то, что убивают их братьев и отцов, подолгу не доставали им воды из колодца. Одной из этих девчонок и была Тамара, мама Валентины Леонидовны.
Кстати, дом, запечатлённый неизвестным военнопленным (подпись автора есть, но разобрать её невозможно), недавно сгорел. И даже фотографии его не осталось, лишь карандашный набросок да семейная память хранит историю своего рода.