В декабре прошлого года увидел свет очередной номер журнала «Легенс», изданный в Санкт-Петербурге, позиционирующий себя как литературно-художественный и общественно-публицистический. интересен он еще и тем, что на его страницах напечатаны пять стихотворных произведений нашего земляка Анатолия Ивановича Мершиева, жителя поселка Стрижи.
«Нет плохих или хороших произведений, или плохих или хороших авторов, как нет хороших или плохих читателей, читающих то, что нужно или не то, что кому-то нравится. Каждый автор – личность. Любое созданное автором произведение есть результат его творческого, духовного труда и достойно всяческого уважения» – утверждают издатели «Легенса». Редакция «Искры» солидарна с данным изречением. Тем более что произведения писателей и поэтов нашего района, представленные сегодня в «Рябинушке», достойны того, чтобы ими наслаждались все читатели «районки».

У памятника Грину
Дождь по листве шумит,
Ветви рябин качаются.
Мокнет седой гранит
Самого алого паруса.
И по волнам бегут
Тени почти реальные.
Шепчут поклоны тут
Из Зурбагана нам тайные.
Где-то в Каперне ждет
Счастье простая девочка.
Тает на сердце лед
От бескозырок и ленточек.
Грэй подарить мечту
Только еще готовится,
Девушку ищет ту,
Ну а пока что бессонница.
Мачта скрипит слегка,
Волны о борт ласкаются.
Держит штурвал рука,
Ждет капитана красавица…
Дождь по листве шумит,
Ветви рябин качаются.
Мокрый седой гранит
Самого алого паруса.
***
Словно в бубен, весна ударила
Словно в бубен, весна ударила
В задремавшую стынь души,
И ударом весны подраненный,
Я увидел, как вы хороши.
Эту шею, почти безумие,
Так мечтается целовать.
Под весеннее полнолуние,
Под сосулек звенящую рать.
Какая далекая музыка,
Про Горький и Стрелку поют.
Ласкаю ленивого Тузика,
Создаю охламону уют.
Тузик глупенький,
очень старенький,
Но волнует его весна,
И волнуют его проталинки,
И подружек своих голоса.
Не грусти, старина. Размелется,
Перемелется, как мука.
Жизнь хорошая очень мельница
Для влюбленного чудака.
Только бубном весна ударила
В задремавшую стынь души,
И горячий, чуток подраненный,
Я о вас вспоминаю в тиши.
Анатолий Мершиев

***
Не первый я и не последний,
Кто в этой жизни смысл искал…
Своих родителей наследник:
Родился, рос, любил, страдал…
И вот сейчас, дойдя до края,
Душой почувствовав предел,
Я знаю лишь, что я не знаю:
Зачем я жил, чего хотел?
Жизнь так быстра, неуловима:
Здесь поспешил, там опоздал,
И многое проходит мимо,
Как мимо мчатся поезда.
Но что-то главное осталось,
Не потерялось, не ушло,
Через созревшую усталость
Заботой вечной проросло.
***
Нет жизни без борьбы
и без тревог,
Без поражений, боли, неудач,
И за ошибки нас простит,
наверно, Бог,
Залечит раны время, горький врач.
Нет жизни без немыслимых потерь,
Когда земля уходит из-под ног,
И заперта единственная дверь,
Где счастье ты найти
однажды смог.
И есть у жизни множество дорог,
Но каждому дана всего одна,
О, кто бы сделать выбор
нам помог,
Чтоб верной и прямой была она!
Леонид Бажин

***
И вновь мелькают за окном
Березы, елки вперемешку.
Я тороплюсь в отцовский дом,
Где встретят ласковой усмешкой.
– Ну, наконец-то собралась.
Дорогу что ли позабыла?
Ты проходи, мать заждалась –
Пожарче печку натопила.
Отец наденет ордена,
И мы пойдем на праздник
в школу.
Ему припомнится война
И танки на пшеничном поле.
Я тороплюсь, но дело в том,
Что нет давно отца на свете.
Стоит, как прежде, старый дом,
Но в нем живут другие дети.
Им не расскажут про войну
И не похвалятся уловом.
Я у калитки постою
И детство вспомню
добрым словом.
***
Какой неласковый апрель,
На лужах наледь по утрам,
С крыш днем кап-кап-капель,
Открыты улицы ветрам.
Сугробы серые в разводах,
Фонтаном грязь из-под колес.
В сторонку жмутся пешеходы
И обижаются до слез.
Но зеленеют первоцветы,
Торчит рассада из окна.
И сбудется по всем приметам
На нашей улице весна.
Светлана Репина

***
Твои глаза
Твои глаза я так хочу увидеть,
Но больше жизни
я гоняюсь за мечтой.
Прошу, пойми, я так боюсь обидеть,
И лишь поэтому хожу я стороной.
Твои глаза я так хочу увидеть,
Что сердце грудь мою
вот-вот пробьет.
Хочу украсть, забрать тебя,
похитить,
И лишь с тобой одной душа поет.
Кирилл Вшивцев

***
Прощеное воскресенье
Весна! Природа оживает,
Свежа небесная лазурь!
Душа моя незримо тает,
Прощая холод зимних бурь.
Я, как снежинка, растворяюсь
Средь бело-девственных берез.
Доверюсь им, покаюсь. Каюсь,
Не пряча долгожданных слез!
Березка тихо обнимает,
Слова надежды в душу льет…
На ветке тоненькой дождинка
Прозрачною слезой блеснет.
***
Простите мне, я, может, не права,
Но от небесной
бесконечной дали
Так может закружиться голова!
Вы тоже это ощущали?
Вишневая березок бахрома
Под солнышком роняет
блестки снега,
И воздух снова напоен
Восторгом, синью
и весенней негой!
Наталья ПАВЛЮК 

О звездах

У нас очередное заседание литературного клуба. Кто-то читает стихи: свои или известных авторов. Саша читает не свои. Он в последнее время ничего не пишет. Аргументирует свою лень тем, что все самое лучшее великие поэты, ну там, Пушкин, Гете, Лермонтов и прочие написали до тридцати, и он тоже все самое лучшее уже написал. Слабое утешение. С другой стороны, может, это и правильно. Его звезда угасает, а моя восходит. Две звезды в одной семье – многовато. Кстати, о звездах. Что мы знаем о звездах?
О своих детках мы говорим: «Звездочка моя!» Герой Михаила Боярского в фильме «Гардемарины, вперед!» свою возлюбленную называл: «Звезда моя!»
Каждый из нас в пору первой влюбленности смотрел на звезды и пытался сосчитать их количество в Млечном пути. И так это было интересно, и так таинственно, и так приятно. Ведь пока ты рассуждаешь о звездах, Он мягко обнимает тебя за талию и прижимает к себе. Звезды, небо, луна, солнце – это так романтично!
Человечество рассматривало звездные светила не только как объект поэтического образа. Люди веками пытались понять и узнать, что там, как там, кто там. Человек стремился в небо и искал короткие пути к звездам.
Оричанам повезло больше всех. На их земле родился и вырос сотый космонавт. Он, Виктор Савиных, там был. Как-то, после очередной партийной тусовки, мы вместе с ним оказались в ресторане «Родина» за одним столом. Я потребовала выпить на брудершафт с космонавтом. Он не смог отказать, все-таки я осталась единственной женщиной за столом. У меня была цель – узнать из первоисточника, как там, у звезд. Его ответ дал мне понять, что я миллион первая, кто задал этот вопрос. «Давно это было, забыл я уже все», – устало ответил вятский космонавт.
Вятская земля – колыбель космонавтики. Здесь жил Циолковский. Благодаря этому факту у нас есть музей космонавтики, где частый гость – Виктор Савиных, а сотрудники музея открывают новые имена земляков, причастных к заре космической эры. Люди эти многие годы были закрыты для общения. Думаю, что и сейчас ничего не изменилось. Космонавтика – сфера секретная. Но ведь и в прошлом были те, для кого небо – смысл жизни. Кто они и как сложилась их жизнь, каковы последствия их интересов? Начнем с самых ранних сведений о любителях неба.
Народная память хранит интересный рассказ о крестьянине деревни Кашины Казаковской волости – Даниле Кашине. По общему отзыву соседей, Данила слыл большим «забасником». Между разными затеями у него была попытка к воздухоплаванию. Еще задолго до появления самолетов Данила Кашин в 1870 году построил аппарат, с помощью которого хотел взлететь. Летописи рассказывают: «Подняться вверх с земли Данила не смог. Тогда он решил забраться на князек самой высокой крыши. Забрался и полетел… Несколько минут парил в воздухе, а потом ринулся вниз, в крапиву.
– Что не полетал? – смеясь, спрашивали соседи.
– Испугался. Кабы не испугался, улетел бы в Котельнич беспременно».
Об этом первом опыте воздухоплавателя, мечтавшем о покорении неба, писалось в местном издании – календаре-альманахе Мултановского под ироническим заголовком «Котельничский Икар».
Гульнара Гимранова