Пропал без вести…

Сколько таких известий принес почтальон в семьи в годы военного лихолетья. Не обошло это печальное событие и моих родственников.
Анна (сестра моей матери) с плачем провожала на войну своего мужа Алексея. Он нес на руках двух малолетних дочерей, третья, держась за полы его пиджака, шла рядом.
С фронта от него пришло лишь одно письмо, в котором говорилось о кровопролитных боях. А в конце 1941 года почтальон принес казенное письмо, где сообщалось, что Алексей пропал без вести. Еще теплилась надежда, что он жив. Но напрасно после войны писала Анна во многие организации, чтоб хотя бы найти могилу мужа. А он, оказывается, был жив…
После тяжелого ранения Алексей попал в госпиталь Новосибирска и там сошелся с вдовой и двумя детьми. О своей семье он узнавал из переписки с соседом. Когда к Алексею подкралась старость с ее болячками, он стал не нужен неродным детям, тогда Алексей написал Анне покаянное письмо. Но Анна не простила, помня, как после войны они с дочерьми голодали.
Другая сестра моей матери – Екатерина проводила на войну своего мужа Скорогонова Аркадия, который пропал без вести в декабре 41-го под Смоленском. Семье об этом сообщили только летом 1943 года.
Плен – трагическая страница в истории войны. В плену оказалось 4 млн. советских солдат, среди них был и Егор Григорьевич Мошкин, двоюродный брат моего деда Акима. Под Витебском его полк попал в окружение. Егор был ранен и таким образом попал вместе в другими уцелевшими бойцами в плен, оказавшись в работниках у бауэра в Германии. Домой пришло известие, что пропал без вести. Дальше освобождение американцами, фильтрационный лагерь. К побывавшим в плену относились с подозрением, ежегодно допрашивали, задавая стандартные вопросы. Егора Григорьевича вызвали всего один раз в отдел «Смерш» в Оричах. На заданный вопрос, он, ни слова не говоря, повернулся задом к комиссии, спустил штаны и показал просматриваемую сквозь кожу кость. Больше его на допрос не вызывали. Военнопленных официально реабилитировали в 1956 году.
Мой тесть Прохоров Яков Сергеевич храбро сражался с врагом на Курской дуге. Его не оказалось ни среди раненых, ни среди погибших. Домой было отправлено извещение: пропал без вести. На самом деле, его, контуженного, изрешеченного осколками, заваленного землей обнаружили местные жители. Так Яков Сергеевич оказался в прифронтовом госпитале, располагавшемся в школе. Раненые лежали в классах вповалку на соломе. Бинтов не хватало, кипятили использованные. Анестезию заменял спирт, после чего раненого привязывали к кровати, в зубы давали палку и резали, и пилили, вытаскивали пули, осколки. Больше всего раненых было возле школы, и их все привозили и привозили с передовой. Многие так и не дождались своей очереди на операцию, среди них и Яков
Сергеевич. Домой было отправлено извещение, что он умер от тяжелых ран и контузий. Его, не подававшего признаков жизни, понесли на подводу, чтоб отвезти в братскую могилу, а он по пути застонал. Назло всем смертям Яков Сергеевич выжил. От гангрены ног с помощью народных средств его спасла пожилая украинка.
После войны Прохоров Яков прожил еще 50 полноценных лет, все эти годы из него выходили мелкие осколки. Еще при жизни ему была подарена Книга Памяти, из которой он с удивлением узнал, что числится пропавшим без вести.
Война оставила глубокий след в сердце каждого. И младшие поколения должны знать – через какие страдания и какой ценой досталась Победа нашему народу.
В. Мошкин, п. Оричи

Вы можете пропустить чтение записи и оставить комментарий. Размещение ссылок запрещено.

Оставить комментарий

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

7 + 1 =