Огромным испытанием для народа стала Великая Отечественная война, вошедшая в каждую семью.
В этой войне принимал участие мой прадед Щеглов Михаил Степанович, уроженец д. Рогово Яхреньгского сельсовета Подосиновского района Кировской области. Он был призван на военную службу в 1939 году. В 1941-м жене пришло извещение, что Щеглов М.С. пропал без вести, а воевал он где-то в Прибалтике. И уже только после войны было установлено, что прадед погиб в 1942 году в боях с врагом.
Другой мой прадед по материнской линии, Струков Тимофей Григорьевич, умер еще до войны, в 1939 году. Но его семья хватила горя с лихвой. Жили они в Белоруссии, территорию которой первой заняли фашистские войска. Уже летом 1941-го д. Смоловка Городокского района Витебской области, где проживала моя прабабушка Струкова Ирина Кирилловна с сыновьями: Владимиром (1925 г. р.), Геннадием (1927 г. р.) и Анатолием – моим будущим дедушкой (1933 г. р.), была захвачена фашистами. Оккупация тянулась до весны 1944 года. Под пятой оккупантов жилось неимоверно тяжело. Как только немцы захватили Смоловку, они вселились в дома местных жителей, а их выгнали на улицу.
Осенью 1941 года Владимира насильно угнали на работы в Германию. Лето прабабушка с детьми прожили в сарае вместе с коровой, но молока не пили, все забирали фашисты. К зиме стало холодно, прабабушка и Геннадий стали копать землянку. От моего будущего дедушки, которому было восемь лет, толку было мало. Три долгих зимы спасала их эта землянка.
За годы войны пришлось пережить многое. Когда только немцы заняли деревню, мальчишки встретили в поле советских летчиков из сбитого фашистами самолета. Ребята привели их в деревню, спрятали на сеновале. Хорошо, что догадались рассказать об этом матери, и прабабушка ночью вывела красноармейцев за деревню, дала им в дорогу полкаравая хлеба. Летчики сказали: «Спасибо, мамаша». И ушли. Живы остались они или нет, никто не знает.
Соседнюю деревню подозревали в связях с партизанами. Там жила свекровь прабабушки, бабушка моего деда. Жителей обеих деревень согнали на поле и выстроили. Маленький Толик (мой дедушка) встал перед бабушкой. Мать вдруг дернула его за руку, поставила перед собой, они со свекровью стояли через человека. Фашистский солдат начал считать и каждого десятого выводить из строя. Десятой оказалась и моя прапрабабушка. Если бы мать не забрала Толика к себе, то десятым оказался бы он. И тогда не было бы ни четверых его детей, ни семерых внуков, в том числе и меня, ни пятерых уже правнуков. Тех, кто оказался «десятым», согнали в стоящий неподалеку сарай и подожгли. А остальных держали под дулами автоматов и не давали сойти с места, и люди стояли и смотрели, как живыми горят их родные, любимые люди. Погибла и моя прапрабабушка, сохранившая жизнь внуку.
Перед освобождением, весной 1944-го, в последние сутки жители Смоловки не выходили из своих землянок, над деревней гремела канонада, обстрел не прекращался ни на минуту. Когда все стихло, и измученные люди решились выйти на поверхность, они увидели солдат, сразу и не поняв, свои это или фашисты. Лишь разглядев на форме красные звезды, поняли, что свои. Какая же была радость!
Но для семьи прабабушки испытания не закончились, самое страшное ждало впереди. В деревне был клуб. И молодежь решила устроить там танцы. Фашисты клуб оставили закрытым. Откуда же знали ребята, что он заминирован. Первым вскочил на крыльцо средний сын прабабушки Геннадий и потянул проволоку, которой была замотана дверь. Грянул взрыв. Прабабушка рассказывала маме, что его даже не изуродовало, как обычно при взрыве. Пострадали только руки, и осколок попал в висок. Гене было всего 17 лет.
А в 1945 году из Германии вернулся освобожденный нашими войсками старший сын прабабушки Владимир. Правда, ему потом долго пришлось объяснять по инстанциям, как он там очутился и что делал.
Невероятно велика цена, заплаченная нашим народом за Победу в Великой Отечественной войне.
И. СТРУКОВА, п. Торфяной