НА СНИМКЕ: Жданов Александр Алексеевич.

НА СНИМКЕ: Лучинин Филипп Лукич, Галина Васильевна Замятина (справа).

Жизнь так устроена: чем старше становишься, тем глубже понимаешь необратимость пережитого, тем горше ощущаешь утрату родных, самых дорогих сердцу людей.
Сожалеешь, что в молодости не хватает ума, времени, чтобы постараться запомнить услышанное, да и записать не помешало бы… Но давайте обо всем по порядку.
Были у меня два деда: Лучинин Филипп Лукич (1903 года рождения) и Жданов Александр Алексеевич (1907 года рождения). Обыкновенные вятские мужики: выносливые, смекалистые, со стерженьком, как говорят в народе.
Дедушка Филипп с бабушкой Саней жили недалеко от нашего дома, поэтому у них я была частым гостем. Порой наблюдала, как плотничает дед, умело обращаясь с незнакомыми мне инструментами. У него каждый гвоздик знал свое
место, и в доме царила дисциплина – здесь не принято было кричать, баловаться. Немногословный мой дед на шалость мог отреагировать одним только взглядом, и этого бывало достаточно. Зато на всю жизнь запомнилось, как однажды, в пору отрочества, придя к ним в гости, я услышала незнакомое, но почему-то понравившееся, обращенное ко мне слово «барышня». Оказывается, я уже барышней стала! От этого слова повеяло на меня чем-то стародавним, я бы тогда сказала, дореволюционным. Это мои ощущения из юности… Но греют они меня до сих пор.
Я знала, что дед мой – фронтовик, призванный не в первую очередь, поскольку на момент начала войны ему было уже под сорок. Но фронтовой жизни успел хватить сполна, о чем практически не рассказывал. И все-таки, кое-какие воспоминания «зацепились» в памяти. Служил он связистом, прокладывать связь на передовой и устранять повреждения порой приходилось под обстрелом. А порой в тишине. Но и тишина на войне бывает опасной. Однажды после жестокого боя тянули дедушка со своим сослуживцем тяжелую большую катушку с кабелем по лесному массиву. А голодно было очень. Прилетели две сороки, дед хотел одну подстрелить, чтобы потом сварить, но не успел – его товарищ высунулся было из-за катушки, и тут же получил снайперскую пулю в лоб. Отходить пришлось ползком. Сильно хотелось пить. Дополз до маленькой речки – по сути, ручейка, наклонился зачерпнуть в ладони, а вода в ней красная от крови.
Помнится, когда он смотрел кино про войну, всегда с негодованием головой крутил, не так, мол, было все, не так! Врут, врут все, приукрашивают. А рассказать, как было… А записать… запомнить… не получилось тогда. Зато теперь все хочется собрать по крупицам, да не у кого спросить… Его портрет вместе с портретами других земляков-фронтовиков еще долго висел на стене в Зенгинском Доме культуры. Каждый раз, бывая там, замирало сердце под строгим дедушкиным взглядом. Гордость, нет, даже не столько она, а, пожалуй, сопричастность к чему-то большому бередила душу молодой девчонке.
Знакомо с детства слово Кенигсберг – так назывался раньше город Калининград. Там закончилась война для солдата Великой Отечественной Лучинина Филиппа Лукича. Пришел он с фронта здоровый, даже ранений не было. Видно, ангел-хранитель с ним прошагал дорогами войны или бабушка отмолила. Пятерых детей воспитали они. 1991 год стал последним в его жизни.
Второго дедушку, Жданова Александра Алексеевича, в семье почему-то называли «дальник»: «Дедушка-дальник приедет», «Дедушка -дальник заболел» и так далее, хотя жил он не так уж и далеко, всего-то в 25 километрах от нас. Правда, дорогу к нему, как раз на середине, пересекала река Вятка, переправа которой значительно удлиняла поездку. Зато эти поездки были всегда долгожданными и познавательными. Когда еще пораньше из детсада заберут? А детская радость от встречи с близким человеком? Помню: зима, на улице студено. Но в папином агрономском «козлике» почти тепло. За замерзшим окном можно различить силуэты деревьев в шапках снега, кругом белым-бело. Время в пути пролетело незаметно. Вот и остановка, приехали. К моей непередаваемой радости, дедушка-дальник встречает нас на лошади, запряженной в розвальни. Дальше для машины хода нет: кругом бесконечный снег, лес и вдали маленькие деревенские домики с дымками из печных труб. Прошу у дедушки вожжи и «рулю» лошадью, а он тихонечко контролирует…
В начале войны он имел «бронь», так как работал председателем колхоза. Но, пожалев деревенских мальчишек, которые строили аэродром, помог им сбежать со строительства. После чего получил повестку на фронт. Со своим полком ехал в эшелоне к месту назначения. Поезд атаковали фашистские самолеты, стали бомбить. Бомбы сыпались одна за другой. В кромешном аду все бросились врассыпную: кто-то успел добежать до леса, а кто-то навсегда остался лежать на поле. Дедушка не успел, но он сообразил скатиться в глубокую воронку и столкнул туда женщину, которую накрыл своим телом. Помню, что спина его была вся в шрамах. Оказалось, это последствия той бомбежки. Спас он тогда военврача. Всю послевоенную жизнь страдал болями в спине, ушел из жизни в 62 года.
В каждой семье есть свои герои, свои павшие, своя боль от той уже далекой войны. Пусть дедушки мои возвратились домой живыми, пусть они не совершили громких подвигов, но они, не раздумывая, встали на защиту Отечества и внесли свою маленькую лепту в большую Победу. В том, что Россия осталась свободным независимым государством, есть заслуга и моих родных фронтовиков!
Г. Замятина, внучка фронтовиков, п. Оричи