НА СНИМКЕ: Московский тракт пересекает село Быстрица.

Уважаемые читатели! Мы продолжаем публиковать очерки историка и краеведа района Семена Ивановича Четверикова из сборника «Оричевская старина в пересказе старожилов».

По старому Московскому тракту
В конце 1780 года власти города Хлынова (Вятки) с трепетом ожидали приезда генерал-поручика, сенатора А.А. Ступишина, которому императрица Екатерина Вторая поручила организовать Вятское наместничество вместо существовавшей ранее одноименной провинции. В первых числах декабря Алексей Алексеевич Ступишин с многочисленной свитой выехал из Нижнего Новгорода, где располагалась его резиденция, к месту назначения.
В пределах Вятской провинции дорога шла по Яранскому, Котельничскому, Орловскому и Вятскому округам, в том числе, по северо-западной окраине современного Оричевского района. На каждой станции высокопоставленного сановника ожидали 51 лошадь: 29 лично ему и свите, остальные – чиновникам, ехавшим на службу в Хлынов.
На границах уездов Ступишина встречали местные должностные лица, а в уездных городах – городничие или воеводы «с лучшим купечеством, мещанством и духовенством». От самой границы устраиваемого наместничества на случай проезда генеральского кортежа ночью по обе стороны дороги были выложены из соснового и елового леса клетки с сухой соломой в середине. Клетки стояли в 100 саженях одна от другой и в нужное время зажигались для освещения дороги. Во многих местах вместо клеток были поставлены смоляные бочки. Неизвестно, воспользовался ли Ступишин такого рода освещением на заключительном этапе пути, но 10 декабря он прибыл в Хлынов, и вскоре здесь начались мероприятия по открытию Вятского наместничества.
Информация о приезде императорского посланника на Вятку содержится в сборнике «Столетие Вятской губернии» издания 1880 – 1881 годов и, пожалуй, впервые дает некоторое представление о старой внутрироссийской дороге, которая позднее получила название Московский тракт.
Территория по обе стороны этого тракта стала заселяться с глубокой древности. В Списке памятников археологии Кировской области, составленном преподавателями Вятского гуманитарного университета Е.А. Кошелевой и А.А. Хохловым, указаны стоянка и местонахождение кремня на левом берегу реки Быстрицы, около бывшей деревни Волость. Стоянка – это место поселения первобытного человека. В какое время жили в быстрицких лугах первобытные люди, неизвестно, но если речь о кремниевых орудиях труда, то было это задолго до новой эры. Подтвердить и детализировать сообщение кировских ученых могут лишь специальные исследования названных археологических памятников.
Достаточно древним является и село Быстрица, первое упоминание о котором относится к 1595 году, когда вятский воевода Василий Овцын пожаловал новому Успенскому монастырю «в Быстрицкой волости, повыше погоста, по реке по Быстрице болотце Казачье». Из жалованной грамоты Овцына мы впервые узнаем о существовании Быстрицкой волости и в ней погоста, т. е. поселения с церковью и кладбищем.
Кладбище это по-своему уникально: старики в свое время утверждали, что здесь некогда находили человеческие останки в проржавевших кандалах. Такого рода находки не исключались, так как по Московскому тракту в старые времена в сопровождении конвоя шли партии осужденных в тюрьмы и в Сибирь на каторгу. Умерших во время долгого и трудного пути конвоиры закапывали на ближайших погостах.
Житель деревни Таборы Федор Андреевич Изместьев, 1897 года рождения, в детстве не раз наблюдал, как партиями шли арестанты по их деревне. В каждой партии, по его словам, было их около пятидесяти человек. Вещи арестантов везли на телегах. Сами шли пешком и все в цепях. Из города Орлова выходили рано утром, чтобы к вечеру добраться до места ночлега. Ночевали арестанты в деревне Перевоз (станция Теплышевская, теперь одна из улиц села Быстрицы), в специально построенной тюрьме. Тюремный дом стоял посреди деревни – большой, одноэтажный, черного цвета. Его давно снесли, – так рассказывал 90-летний ветеран автору этих строк в 1988 году.
Не менее впечатляюще описывал движение по этапу партий каторжан уроженец села Истобенска, известный художник Аркадий Александрович Рылов, подростком проживавший в Вятке: «В определенные дни, кажется, по пятницам, мимо наших окон проходила процессия арестантов по пути в Сибирь. С замиранием детского сердца я слышал глухой барабанный бой и звон железных цепей. На высокой телеге, выкрашенной в черный цвет, на возвышенности сидели и стояли скованные арестанты, в серых халатах с черным ромбом на спине, в серых суконных шапках. На груди висели черные доски с надписью о преступлении. Лица арестантов грустные, серые, бледные, бородатые.
За телегой шли, бряцая кандалами, тоже толпы арестантов. Цепи путались между ногами, мешали идти. В телегах, а зимой в розвальнях ехали больные и женщины с детьми. Процессия шла по топкой грязи под моросящим дождем или зимой в трескучий мороз, когда усы и бороды покрывались инеем и льдом».
Чуть моложе села Быстрицы деревня Бакулины – первоначально починок Рыбинский. Первое упоминание о починке содержится в переписных книгах 1629 года. Интересно, что волостное правление Быстрицкой волости находилось не в селе, а на починке Рыбинском. Поэтому волость имела и второе название – Рыбинская. В деревне Бакулины долгое время действовали маслоартель и маслозавод.
Оричанин Александр Васильевич Тиунов, работавший зоотехником в Быстрице с 1930 по 1940 годы, вспоминал, что контора Бакулинской маслоартели и маслозавод располагались в большом доме на правой стороне южного конца деревни. К дому был пристроен холодильник. Видимо, раньше в этом же доме находилось и волостное правление.
Одного года рождения с Бакулиными и деревня Таборы (починок 1-ый Аршининский). Таборы, как известно, долгие десятилетия были центром кустарного, а потом и фабричного производства различных изделий из жести и кровельного железа. Остальные деревни на трактовой дороге возникли позже: Малые Гари и Салмаки – в 1749 году, Большие Гари – в 1802 году. Совсем юный на этом фоне поселок Зенгино, заложенный в 1948 году.
На сравнительно небольшом отрезке Московского тракта по «оричевской» территории долгое время действовали три переправы. Первая, со стороны города Хлынова (Вятки), была устроена через реку Быстрицу, на границе Вятского и Орловского уездов. Весной здесь ходили весельная лодка и небольшой паром, на котором умещалась одна гужевая повозка. При спаде вешней воды вместо парома устраивался бревенчатый мостик.
В советские годы берега реки соединил железобетонный мост, который принял на себя растущий поток автомототранспорта, но, оказалось, ненадолго. Из-за ошибки проектировщиков в определении длины пролетов ездить по мосту большегрузам признали опасным. По этой причине внушительное сооружение разобрали, оставив нелепо торчащие из воды опоры.
Вторая переправа по дороге в сторону Орлова через озеро Рассохово первоначально выглядела сродни быстрицкой. На стыке 19 – 20 веков по проекту известного революционера В.В. Воровского, отбывавшего ссылку в Орлове, взамен ее построили деревянный мост с ледорезами, который, как утверждали местные старики, был арочным, смотрелся величаво и почитался местной достопримечательностью.
Третья переправа действовала на реке Вятке у города Орлова. В старину здесь пересекали реку две весельные лодки и два парома, каждый из которых брал на борт две конные повозки. После Великой Отечественной войны появились паромы самоходные, способные перевозить до пяти – шести машин одновременно. Регулярно пересекал реку и вместительный катер для пассажиров, в обиходе именуемый «галошей».
Все три переправы исправно действовали до 60-х годов прошлого века. После завершения строительства новой автотрассы Орлов (Халтурин) – Киров по правому берегу Вятки описываемый участок Московского тракта забросили. Ликвидировали и переправы. На глазах ветшавший мост через озеро Рассохово унесло бурным разливом Вятки. Мост через Быстрицу сочли ненужным и не стали восстанавливать. Ныне все три водные преграды можно преодолеть лишь на лодках местных жителей.
Продолжение следует…