На снимке: открытие памятника на солдатских могилах, 1961 год.

Уважаемые читатели! мы Продолжаем публиковать очерки историка и краеведа района Семена Ивановича Четверикова из сборника «Оричевская старина в пересказе старожилов».

Солдатская усыпальница в Спасо-Талице
Под усыпальницей обычно понимают склеп, помещение для погребения членов одного рода, одной семьи. В нашем случае речь пойдет не о склепе или аналогичном ему помещении, а о месте захоронения советских воинов, которых связывают не родственные узы, а нечто большее – борьба за свободу и независимость Родины, за право на жизнь всех народов, которые составляли население СССР.
Известно, что во время Великой Отечественной войны на территории Оричевского района располагалось несколько эвакогоспиталей. Уже 18 августа 1941 года райисполком рассматривал вопрос о размещении в поселке Оричи эвакогоспиталя № 3163. 1 декабря того же года снова аналогичный вопрос – о размещении в райцентре прибывшего с Украины эвакогоспиталя № 1952. Как можно понять из документов, эти госпитали были объединены под № 1952. Начальником объединенного госпиталя стал капитан медицинской службы И.А. Марченко. Число лечащихся в госпитале доходило до 850 человек.
В госпитале, позднее рассказывала его медсестра Лидия Николаевна Багаева, лечились фронтовики в основном с ранениями рук и ног. Процент восстановивших здоровье был очень высок. Редко раненые по состоянию здоровья уезжали домой, а не на фронт. И все же в строй вставали не все. По сведениям Оричевского райвоенкомата, из общего количества раненых и больных умерли 23 человека. Кировский исследователь В.Д. Сизов нашел в архивах другую цифру – 30 человек. Естественно, что они ушли из жизни в разное время и были похоронены в индивидуальных могилах.
Федор Михайлович Быков, в годы войны офицер райвоенкомата, а потом и военком, рассказывал автору этих строк, что вместе с гробом в каждую могилу они помещали плотно укупоренную бутылку со сведениями об умершем.
Первая смерть в госпитале, по документам райвоенкомата, случилась 3 октября 1941 года. Умер от ран красноармеец 1262-го стрелкового полка Анкудинов Яков Кузьмич тридцати одного года от роду. В 1942 году скончались Ахмедьянов Гапур, Ахминаев Иван Алексеевич, Аргибасов Петр Николаевич, Букин Петр Егорович, Денисенко Андрей Николаевич, Кочуров Петр Дементьевич, Кузничихин Алексей Максимович, Осипов Григорий Федорович, Титенко Василий Дмитриевич, Четуев Иван Павлович и Шебунин Петр Спиридонович.
В 1943 году – Барышев Григорий Прокопьевич, Давыдов Нифантий Вавилович, Далбусов Бамба, Магомедов Авось, Маслов Петр Петрович, Османов Василий Федорович, Першенков Сергей Федорович и Строев Василий Иосифович. В 1944 году – Казаргулов Рахматулла и Мушинский Фома Трофимович.
Местом воинских захоронений была выбрана опушка леса на краю Спасо-Талицкого кладбища. Где быть очередной солдатской могилке, определял Илья Фадеевич Пестов, работавший дворником и одновременно сторожем больницы. По воспоминаниям Лидии Федоровны Савиных из поселка Оричи, это был удивительно добрый и заботливый человек. Устанавливая памятные знаки на свежих могилах, он обычно приговаривал: «Вот приедут родные навестить солдатика, мы и покажем, где он упокоился».
Поначалу оформление солдатских могил, видимо, не было упорядоченным. В феврале 1946 года вышло Постановление СНК СССР № 405165-с «О благоустройстве братских могил воинов Советской армии и партизан, павших в период Великой Отечественной
войны 1941 – 1945 годов». Трудно предположить, чтобы документ правительственного уровня в то время мог остаться без внимания, но в архивных фондах райисполкома за 1946 год реакции на него никакой. Была ли таковая в последующие годы, из-за отсутствия документов, мы не знаем. А вот 12 января 1955 года вопрос обсуждался и очень обстоятельно.
В протоколе заседания записано: «Кладбище с могилами воинов, умерших от ран в тыловом госпитале № 1952, расположено с северо-восточной стороны, в 500 метрах от села Спасо-Талицы, на опушке леса. Все могилы находятся в одном месте на площади 0,026 га и расположены в четыре ряда. На каждой могиле были поставлены памятники, из которых 4 пришли в ветхость. Памятники изготовлены примитивно, из одной доски каждый, без подписи похороненных воинов. При отсутствии контроля и надзора за благо-
устройством могил на территории братского кладбища похоронены граждане из поселка Оричи и села Спасо-Талицы – 10 человек».
Решение райисполкома предусматривало изготовить памятники стандартного типа и на железных табличках масляной краской сделать на каждом надписи с указанием фамилии, имени, отчества, воинского звания и дат жизни похороненного воина. Имелось ввиду также изготовить новую оградку вокруг могил, выровнять площадку, разбить клумбы и посадить цветы.
Решение райисполкома было выполнено, солдатские могилы приняли вполне благоустроенный вид. Однако всем скоро стало ясно, что деревянная оградка и дощатые пирамидки со звездочками на могилах недолговечны. Встал вопрос о реконструкции солдатской усыпальницы, установки одного, но выразительного и прочного памятника всем здесь покоившимся. Замысел удалось реализовать в 1961 году. Воинские захоронения приняли облик единой братской могилы, и в таком виде сохраняются до сих пор.
«На братских могилах не ставят крестов, и вдовы на них не рыдают», – утверждал поэт. О крестах здесь сказано верно, о вдовах – нет. Лидия Федоровна Савиных рассказывала, что на ее памяти не раз и не два приезжали поклониться не вернувшимся с войны солдатам их близкие. При открытии нынешнего памятника приезжих оказалось около десятка. В основном вдовы. Целыми днями сидели они на могилах дорогих им людей и молились, каждая по-своему. Одна жила у Лидии Федоровны две недели и все светлое время суток проводила на кладбище. По-русски говорила плохо. С трудом пояснила, что долго искала и издалека к мужу на могилу приехала.
По свидетельству Василия Петровича Лобастова, в бытность его смотрителем кладбища, едва ли не последней на могилу к отцу приезжала дочь Букина Петра Егоровича. Из-за ошибки в документах поиски родного для нее человека затянулись на годы. Оказывается, в списках умерших от ран по
чьей-то оплошности Букина записали под фамилией Бунин. Эта же фамилия оказалась выбитой и на основании памятника. Ради восстановления правды приезжие, дочь с мужем, с помощью смотрителя кладбища подправили зубильцем одну из букв.

Аэродром у деревни Чикишане
Осенью 1941 года, когда стало ясно, что война с фашистской Германией будет тяжелой и долгой, даже в далеких от театра военных действий местах развернулось широкое оборонное строительство. В нашем районе около деревни Чикишане Пустошенского сельсовета начали строить военный аэродром.
О масштабах строительных работ можно судить по решению Оричевского райисполкома от 10 октября 1941 года, которое предусматривало мобилизовать на строительство 755 пеших и 962 конных работников, а также две автомашины из колхозов и различных организаций района. Последующим решением число мобилизованных увеличили, обязав их явиться к месту работы в суточный срок.
Строительство аэродрома велось всю первую военную осень. Каждый коллектив из привлеченных организаций получил конкретный участок. Рабочие заваливали землей низины, выравнивали местность, уплотняли грунт. Подготовленные площади тщательно обследовали и только тогда принимали специалисты.
На следующий год строили в основном землянки для летного состава и охраны аэродрома. Планировали строить и капониры для самолетов, но ближе к зиме где-то в верхах пришли к выводу, что в объекте, пожалуй, не будет нужды, а поэтому строительство можно заморозить.
И все же, уверяют старожилы, взлетно-посадочная полоса несостоявшегося аэродрома приняла на себя несколько воздушных кораблей. Один из летчиков якобы даже «прокатил», то есть поднимал в воздух на своей машине кого-то из местных. Вспоминают еще, что начальником строительства этого объекта был военный в звании майора и квартировал он в одном из чикишанских домов.
О возможных причинах появления военной авиатехники на чикишанском поле можно догадываться после ознакомления с воспоминаниями И.Л. Иволгина, возглавлявшего Кировский облисполком в годы войны. Вот что он поведал:
– Когда фашистские самолеты стали близко подлетать к Кировской области и однажды долетели до Котельнича, чтобы разведать там расположение железнодорожного узла, моста через Вятку и других объектов, мы установили затемнение в Кирове, как и в тех городах, которые были ближе к фронту.
О Победиловском и Чикишанском аэродромах он не говорит. Однако понятно, что в той ситуации одного затемнения Котельнича, Кирова и других железнодорожных узлов было мало, и необходимость авиационного прикрытия указанных объектов напрашивалась сама собой.
После войны подготовленную к приему авиатехники площадь местный колхоз снова включил в севооборот. Землянки (говорят, их было две) давно обвалились. Теперь здесь ничто не напоминает о былом. Но в памяти пустошан эта история остается жить.
Продолжение следует…