По следам потомков воина Кирши

Как много деревень было на бескрайних просторах России! Как мало их осталось! Давно вынашивала идею узнать побольше о малой родине отца. Юбилей района дал толчок к началу поиска.

Киршины

Была такая деревенька чуть более чем в трёх километрах северо-западнее Арбажа по прямой, вверх по течению Шувана, вдоль его левого берега, между Лобастами и Мостолыгами.

Помню из детства, как подъезжали с отцом на его рабочей «шестьдесятдевятке» в конце 1970-х – начале 1980-х к мосту через реку на д. Короли. Он был высоким, так мне, тогда семи-десятилетней, по крайней мере, казалось, выглядел, на мой детский взгляд, вполне обычным деревянным мостом, хотя на деле оказался ветхим настолько, что отец не рискнул переправиться по нему на машине. Высокой была и дамба.

Шуван тогда, ещё в «допрудные» времена, был здесь неширокой, метра в два — три шириной, речушкой с густо поросшими осокой и ивняком берегами.

Королёвский мост, также как и неизменные тополя напротив него на холме над рекой, для меня всегда олицетворяли Киршины. Не раз, когда мы подымались вверх по течению Шувана на вёсельной лодке и видели их, отец вспоминал о родной деревне. Как мало нами было услышано тогда (разве в детстве думаешь об истории всерьёз?!), и как об этом жалеется сейчас!

На моих глазах происходило дальнейшее ветшание моста от вполне пешеходного в самом дет-стве до свай, торчащих из воды, когда приступила к работе после окончания вуза.

Кирша-воин

Изучая историю возникновения названия деревни, выяснила, что одним из вариантов его могло быть принятое в деревнях прозвище Кирилла – Кирша. Таким образом, все жители деревни — потомки того, одного, её основателя – Киршины потомки.

Откуда он взялся, спросите вы. Предположу, что из Коктыша. Иначе почему починок (от древнерусского слова «почати» — «начать», вновь возникшее сельское поселение) первоначально назывался Коктышевским над речкой Шуваном и даже Малым Коктышем? Ведь до Коктыша, расположенного южнее, 5,3 км, а, к примеру, до близлежащей д. Песочный – 1 км, до Королей – 1,3, до Лучиных – 1,7, а до Мостолыг – всего 2 км!

А случилось это в самом начале правления российской императрицы Екатерины II Великой.

Первые упоминания о населённом пункте я отыскала в «Ревизских сказках» за 1763 год. Среди прочих «Котельнитского уезда вновь заведённых починков, содержащих лантмилитскую службу, переписанных собою из разных уездов», в починке Коктышевском над речкою Шуваном, что в Котельническом уезде Вятской провинции Казанской губернии, отмечены два человека (мужчина и женщина). Можно предположить, что это был бывший или настоящий солдат, служивший в земском ополчении, с супругой. А вот государственных черносошенных крестьян, «перешедших собою из разных уездов», там нет. В «Ревизских сказках» за 1964 год отмечены пять мужчин и четыре женщины – государственные черносошенные крестьяне. В обоих случаях количество дворов не обозначено.

Шли годы. Населённый пункт увеличивался, количество проживавших в нём росло.

Так, согласно «Списку населённых мест Вятской губернии 1859 – 1873 гг.» (примерно через 100 лет после первого упоминания о населённом пункте) там отмечалось уже 16 дворов, и 219 жителей (105 мужчин и 114 женщин) – максимальное количество, а по «Реестру селений и жителей на 1891 год» – 30 семей и 212 жителей (начало сокращения населения), по результатам переписи населения в 1926 году (через 163 года) – 39 хозяйств и 208 человек (95 мужского и 113 женского пола). Кстати, именно в этом документе впервые обозначена деревня Киршины.

Кокшинский  в конце XIX века

Совершим экскурс в историю.

Далее приводятся сведения по справочной статистической информации из выпусков «Материалов по статистике Вятской губернии», изданных в 1893 году. Они дают представление о том, как и чем жил починок Кокшинский (д. Коктышевская над речкой Шуваном, Киршины) Сосновской волости Сосновского общества спустя 128 лет после своего возникновения.

На тот момент в нём было 30 дворов наличного приписного населения (меньше его в округе были только починки, ставшие позднее деревнями Лучины (5), Филята (8), Лобасты (18), Трухачи (21), даже село Знаменское (Арбажское) (21), а крупнее – будущие Мостолыги (37), Короли (42). Чулки (75), Коктыш (76), Большой Кугунур (121)).

По переписи населения 1892 года в починке Кокшинский проживало 190 человек наличного приписного населения. Это были государственные крестьяне русской народности. Из них 93 мужчины, в том числе 42 в трудоспособном возрасте с 18 до 60 лет (45,16%), 23 – до семи лет, 18 – с семи до 14, двое – с 14 до 18, шестеро – 60 – 65 лет и двое — 65 лет и старше.

Женщин в починке было на четыре больше – 97. Из них большинство — 51 (52,6%) – в возрасте от 16 до 55 лет, 19 – до семи лет, 14 – от семи до 12 лет, восемь – от 12 до 16 лет, одна – в возрастной категории от 55 до 60 лет, четыре – от 60 лет и старше.

Продолжительность жизни невысока!

Кроме того, в документе указано, что общая численность приписного населения составляет 212 человек на 35 дворов, в которых только в одном (2,85%) было четыре и более работников, а в одном – ни одного, в 24 (68,6%)– по одному, в четырёх (11,4%) – по два, в пяти (14,3%) – по три. Не было среди наличного приписного населения солдат на службе и калек в рабочем возрасте.  При 109 своих работниках наёмных для земледельческих работ не держали.

Интересно, что в конце XIX века в починке Кокшинский 13 человек (6,84% от наличного населения) владели грамотой (в том числе одна женщина), двое (ещё плюс 1,05%) были полуграмотными, трое мальчиков (1,58%) обучались.

Промыслы

Наличное население 27 дворов (90% от наличных приписных) занималось промыслами, в том числе 18 (28 мужчин и 20 женщин) — только местными, восьми (10 мужчин) – только отхожими, одного – и местными, и отхожими промыслами. 58 человек — 38 мужчин и 20 женщин — имели местные и отхожие заработки.

Преобладающим местным промыслом было плотничество (семь дворов – 23,33%, девять лиц).

Отхожим промыслом – извозом — в пределах своего уезда занимались пять человек из пяти дворов (16,66%).

Скотоводство

В хозяйствах содержали на момент переписи 1 жеребёнка, 4 неработающих лошадей до 4 лет, 41 лошадь старше четырёх лет. И крупного рогатого скота: девять телят, 32 головы от года до взрослого животного и 85 взрослых животных. Кроме того, 93 овцы и 11 свиней. А вот коз почему-то не было.

В среднем на хозяйство приходилось 4 головы скота (в пересчёте на крупный), что ничем не выделяло Кокшинский среди округи. Но только в двух хозяйствах починка (6,66%) держали по три лошади, в одном (3,33%) – четыре. В 23 хозяйствах (76,66%) были и коровы, и одна-две лошади. При этом безо всякого скота (с ушлыми) жили 7 дворов, 9 хозяйств — без лошадей и восемь – без коров.

Земледелие

На 78 надельных душ приходилось 449,4 десятины надельной земли (оставленной крестьянам в пользование после отмены крепостного права), 8,6 десятины усадьбы, 199,3 — пашни, 34,9 — сенокоса, 6,8 — выгона, 110,1 - подушного леса, 65,2 — лесного надела — всего 424,9 десятины удобной для земледелия земли. (Для сравнения в починках (будущих деревнях): 127 — в Заболотном (Филятах), 134 — в Елховском (Лучиных), 426 – в Лобастовском (Лобастах), 444 – в с. Знаменском (Арбажском), 991 – в д. Сосновская (Мостолыгах), 1208 – в починке Дресвянском (Коктыше), 1833 десятин – в Толстиковском (Чулках).)

Неудобицы составляли – 24,5 десятины.

Земли в среднем на одно хозяйство приходилось 12,1 десятины. При этом безземельными были пять хозяйств, четыре — владели участками от 5 до 10 десятин, 17 – от 10 до 15, шесть – от 15 до 25, три – от 25 до 50 десятин земли.

Если в подворной земле (в частной собственности у хозяев) пашни не было ни у кого, то сенокосные угодья составляли 93,9 десятины.

Четыре домохозяйства частично сдавали надельную землю, в том числе однообщинникам на год две десятины яровой пашни, а также крестьянам чужих общин: 0,6 десятины сенокоса «на года», одну десятину ярового поля и две сенокоса на один год.

Общее число дворов арендовавших надельную и вненадельную (купленную в собственность в дополнение к надельной)  земли – 10.

Семь дворов брали для обработки надельную землю: 3 десятины ярового поля в своей общине на один год, шесть – в чужих общинах «на года» 7,8 десятин ярового поля и 4,3 десятины сенокоса.

Вненадельной земли в аренду не взято.

27 семей при обработке земли пользовались своим трудом, три – обрабатывали смешанным способом, в пяти хозяйствах нечего было обрабатывать. 30 хозяйств использовали для обработки собственный скот.

Орудиями вспашки служили 38 косуль, а бороньбы – 39 борон с деревянными зубьями.

Кроме того, два хозяйства  занимались пчеловодством, содержали 4 кряжа, в 10 дворах выращивали 510 тычин хмеля.

16 дворов выплачивали кредиты: деньгами – 50 рублей  и 153 пуда – хлебом.

Согласно «Почвенной карте Котельничского уезда» («Материалы по статистике Вятской губернии», 1893 г.), в районе починка Кокшинский преобладали средний суглинок и луга вдоль реки.

Урожайность ржи по данным 1891 года, судя по карте, составляла 25,1 – 30 пудов, тогда как в соседнем Сосновском (Арбажском) – 30,1 – 35 пудов, а в Котельниче – 45,1 – 50 пудов.

А теперь поговорим о том, как жила деревня в начале и середине прошлого века, незадолго до завершения своего существования.

При советах

В начале и середине ХХ века в деревне была всего одна улица в 34 добротных дома, в которых проживало около 140 человек. По воспоминаниям моего дяди, Александра Даниловича Зевахина, уроженца этой деревни, она была чистой, улица – песчаной. Грязи там никогда не было.

Многие жители деревни носили фамилию Кислицыны, Зевахины, было пять семей Федяевых, шесть — Клешниных.

Самым богатым слыл Никифор Петрович Кислицын. Он имел маслозавод, на него работали по найму. Сам он был, человеком работящим, в семье было 13 человек. Одним крепким хозяйством жили четыре женатых брата, две сестры. Позднее его раскулачили, а потом восстановили в правах за примерное несение воинской службы. Вернувшись с неё, Никифор Петрович работал в колхозе. Он не выносил лень, поэтому часто покрикивал на лодырей. На него писали жалобы в руководящие органы. А когда в Детгородке ликвидировали монастырь, разгоняли монахинь и игуменью, он участвовал в сопротивлении большевикам вместе с другими зажиточными мужиками. Большевики были хорошо вооружены и сопротивление подавили. А за Никифором Петровичем приехали на «воронке» и увезли.

Зажиточные люди владели грамотой. Так, Пётр Кузьмич Кислицын вёл торговлю. Кузьма Васильевич Кислицын изготовлял колёса. Этим ремеслом владели немногие. За счёт этого он нажил большое состояние. В доме были даже золотые монеты. Семья у него была большая и работоспособная.

В деревне жили и хорошие плотники. Они собирались в артель, ходили по деревням и выполняли, строительные ра­боты: кому дом поставить, кому другой заказ исполнить.

По воспоминаниям старожилов, новая власть первым делом разрушила часовню и раскулачила попа Ивана Васильевича. Её разобрали на дрова, а иконы сожгли в Арбаже на базарной площади.

Рядом с часовней был пруд, где водились усачи, и была водяная мельница.

В конце 1924 года в Киршиных появилась первая в районе изба-читальня в д. Киршины. Заведовала ею комсомолка Мария Кислицына.

Ни школы, ни магазина не было, поэтому жители деревни в магазин ходили в д. Короли, а в школы – в Мостолыги и в Арбаж.

Дорогу от межи с Лобастами по логу у Шувана по берегу ремонтировали всей деревней, на лошади возили песок и заравнивали лошадные колеи и загребали граблями. Нигде ни одной ямки не было.

От коммуны к колхозу

В 1929 — 1930 гг. в Киршиных организовалась коммуна «По ленинскому пути». В неё объединились сначала семь, а позднее 14 хозяйств. Весь личный скот был согнан на общий двор. Сюда приносили даже кур. Коммунары имели много привилегий,  участвовали в раскулачивании зажиточных людей, а их скот приводили в коммуну.

В 1932 году организаторы коммуны ночью, крадучись, уехали из деревни и направились в г. Пермь. Осталась коммуна без руководства. Скот раздали по личным хозяйствам, а вместо коммуны организовали колхоз с прежним названием.

Когда раскулачивали состоятельных людей, уехал в Кемерово Алексей Петрович Кислицын, ставший позднее ди­ректором кондитерской фабрики. В 1982 году он приезжал в родные места.

Военные годы

В колхозе жизнь текла своим чередом.

До войны, по воспоминаниям А.Д. Зевахина, в деревне был клуб, кузница, сушилка для зерна, теплушка, два склада, ферма для лошадей, ферма для КРС, ферма для овец, овин, где жили куры, молотили зерно.

Но вот началась война. На фронт ушло более 20 человек. Остались в деревне только женщины, дети да немощные старики.

Жители Киршиных помогали фронту чем могли: хлебом, одеждой. Сушили лук, который привозили из Арбажа, тёрли картошку на крахмал.

На фронт отправили 18 лошадей, которые были так необходимы в хозяйстве. Женщины поля обрабатывали сохой. Плуги имелись, но они не нравились, т. к. были очень тяжелы, да и сохой управлять привычнее.

В кузнице в это время работал Николай Фёдорович Федяев. Было ему тогда 25 лет. Отличный мастер! Он год учился на курсах техников-животноводов и вскоре был назначен председателем колхоза. В этой должности он работал до 1950 года.

Подростки в войну с 10 лет работали наравне со взрослыми. В светлое время суток нельзя было увидеть кого-то праздношатающимся, все были загружены работой, как взрослые, так и дети.

Во время посевной вешали на шею сетиво на лямке и горстями бросали зерна в тучную почву. После посева зерно заборанивали в три следа. Норма выработки по боронованию была не менее 3 га за день.

В колхозе были две жатки-самосброски. В них впрягали пару лошадей, а ребята вместе с женщинами вязали снопы или граблями собирали оставшиеся в поле колосья, боронили на лошадях.

В хозяйстве имелись две сенокосилки, которыми выкашивали все веретеи; а низкие места выкашивали вручную. Так же убирали и сено.

В 1944 году пришло в деревню несчастье — вспыхнула инфекционная анемия среди лошадей. На хозяйство был наложен карантин. Из деревни запретили выезжать на лошадях и приезжать тоже. Лошади же были основным средством передвижения. 13 лошадей уничтожили сразу. В хозяйстве их осталось всего семь, да ещё использовали отловленных лошадей, хозяева которых не выполняли условия карантина.

Закончилась самая долгая и кровопролитная война, домой в деревню вернулось лишь семь человек. Навечно в памяти земляков останутся 16 киршинцев, погибших на полях сражений и умерших от ран в госпиталях.

Богато не жили

В послевоенные годы хозяйство постепенно крепло, хотя особо богатым не было никогда.

В колхозе была ферма на 24 головы крупного рогатого скота. План по молоку всегда выполняли, и за это колхозники получали сливочное масло. Коровы были беспородные, но зажиточные хозяева уже в те времена уделяли внимание племенному скоту и заводили животных шведской породы.

По воспоминаниям А.Д. Зевахина, в деревне был овин, в котором жили 2000 кур. Здесь работала его мать Евдокия Кирилловна, а они с братом Василием часто помогали ей рубить траву для птицы.

Была овчарня на 100 голов, овцы чёрной масти. Позднее стали разводить овец цыгейской породы.

Около деревни все лога в лесу и поляны были выкошены косами подчистую для колхозного скота. Старались косить пониже, возле самой земли, и второй раз отаву выкашивали.

Молоко принимали сначала прямо в деревне, куда привозили его также из деревень Короли и Мостолыги. Для сепарирования молоко отправляли в Чулки. Позднее «молоканка» была перевезена в Арбаж. Сливки возили на маслозавод в Верхотулье. Когда он перестал справляться с переработкой продукции, стали отправлять её в деревню Чекуши, где у богатого мужика Ивана Фёдоровича был маслозавод.

На полях сеяли рожь, овёс, ячмень и даже по два года гречиху. В первый год она дала неплохой урожай, а на второй не уродилась. Пшеница тоже давала небольшие урожаи. Урожай же других зерновых культур достигал более 10 ц/ га. Это был хороший результат, так как в других хозяйствах он едва достигал лишь 7 — 8 ц/ га. Семена сдавали, оставляли на фураж. Только овса оставляли по 2 кг в сутки на каждую лошадь, а на трудодни приходилось по 1,5 кг зерна.

Шкуры и мясо сдавали государству по плану. План доводился до колхоза и до каждого личного хозяйства, которое должно было сдать 42 кг мяса. У кого мяса не было, шли в Шембеть и покупали его там рубля по три за килограмм. Сданные шкуры засчитывали за мясо.

В каждом личном хозяйстве была лошадь, одна — две, а иногда и до пяти коров. Содержали и других животных. Основным занятием женщин в летнее время было выращивание хлеба, овощей, сенокос. В сенокос подростки работали с пожилыми людьми, а могутные колхозники — отдельно. Осенью убирали лён, околачивали его, перерабатывали в куделю. Длинными зимними вечерами пряли его, ткали новины. Иногда они достигали 20 метров в длину. Специальными порош­ками-красками их красили и шили одежду. Особенно «форсистыми» выходили брюки в полоску.

Мужчины зимой возили сено, выполняли план по выработке леса. Лес возили на Пижму. В марте – апреле его сколачивали в плоты прямо на льду. Артели работали на протяжении более километра. В это время жили кто в бараках, кто в близлежащих деревнях.

Заняты мужчины были и на заготовке дров, которые шли для отопления ферм, да и для каждого личного хозяйства требовалось не менее 10 возов. Разом заготовить и вывезти дрова не получалось, т. к. мужчины вынуждены были сопровождать обозы с мясом, семенами в Котельнич. На этом они зарабатывали себе на жизнь. В колхозе ездили за проценты: с каждых 10 рублей дохода шесть шло в кассу колхоза, а четыре — колхознику. Позднее стало наоборот. Был договор со льнозаводом о перевозках льнопродукции в Котельнич.

Летом дети промышляли ловлей на реке и пруду усачейи карасей, сороги, окуней, налимов, раков. Ходили за земляникой, луговой кисленкой – к Лучиным, за пестами – на поле за Лобастами.

В деревенском клубе нечасто, но показывали кино. Сюда собиралась молодёжь из Королей, Лобастов, Мостолыг. Иногда парни устраивали между собой потасовки. В ход шли колья из огородов.

Александр Данилович вспоминал, как в детстве с матерью отправлялись на Шундер за жёлудями – тоже ценным в то время пищевым продуктом.

Самым массовым праздником была Троица, собирались со всей округи и даже из Арбажа. Веселились от души, плясали. Пляски устраивали и на насыпной дамбе на берегу р. Шуван. Лучшими гармонистами считались Сергей Яковлевич и Михаил Романович Кислицыны.

А вот чтобы сильно пили — такое случалось редко. А если и случалось, то соседи осуждали. Особенно за пьянство в будние дни!

Конец

В 1952 году объединили хозяйства деревень Короли, Киршины, Мостолыги. Новый укрупнённый колхоз стал называться «Красный воин». Позднее в него вошло семь деревень.

С укрупнением хозяйств стала постепенно исчезать красивая деревня Киршины, в которую не провели даже элек­тричества. Фермы ликвидировали. Люди стали разъезжаться в поисках работы. Сначала оставалось около 20 семей, потом и того меньше: шесть семей уехали в Крым, кто — в Арбаж, кто — ещё куда. Последней покинула родное гнездо Васса Андреевна Зевахина.

История деревни завершилась примерно через 205 лет со времени её основания. Решением Кировского облисполкома от 23 февраля 1968 года №115 «…в Арбажском районе сняты с регистрации и учёта населённые пункты:…Больше-Кугунурского с/с – …Киршины».

На родину отцов

В начале августа этого года с сестрой, двоюродным братом и племянником, вооружившись детскими воспоминаниями и схемами деревни, оставшимися в наследство от отца и дяди, отправились на поиски их родины. Ориентируясь по навигатору и высоковольтной линии, добрались до места.

Безошибочно определились с мостом. От него осталась только сильно заросшая ивняком и травой, но проходимая ещё по тропке, дамба. А вот ни одного тополя уже нет.

Брат вспомнил, что в его детстве, в 1970-х, справа от моста, если смотреть на реку, ещё были заброшенные дома. Сейчас от них ничего не осталось, только заросли кипрея и крапивы среди ровного лугового разноцветия.

Вообще меня удивило, что на месте деревни нет ни одного признака строений, фундамента, к примеру, пусть и давно разрушенного. Может, предполагала я, поля перепахивались, поэтому и нет, хотя места строений с едва заметными углублениями и отличающейся от остальной растительностью видны. Это объяснил позже краевед из Пишнура В.М. Безденежных: в те далёкие времена фундаменты не делали, закладниками были смолянистые брёвна или пеньки, которые за несколько десятилетий под воздействием солнца, осадков и температур, иных факторов, таких, как насекомые — муравьи, короеды, благополучно истлели.

На одной из бывших усадьб племянник обнаружил куст смородины – единственное напоминание о некогда обрабатываемых площадях.

Сверяясь со схемами, почти по пояс в траве, мы отправились по берегу к ближайшему ручью, обозначенному на них. Он и стал одним из наших главных ориентиров. Перешли его, поднялись на возвышенность. Там среди луга обнаружили своеобразную «плешину» из мелкотравья. На этом высоком месте, предположили, стояла часовня.

С вершины холма по едва заметному изменению в рельефе и растительности определили направление дороги, место переезда через ручей. Узнать в ней деревенскую улицу было непросто: после того как деревня завершила своё существование, за последние лет 60, рыбаками было наторено немало новых дорог, также заросших со временем за невостребованностью.

Покоя всем взрослым участникам экспедиции не давали тополя. Должно же после них хоть что-то остаться! Наконец, чуть выше по берегу, брат обнаружил одно дерево, поваленное ветром с корнем: у комля не обхватить вдвоём, ствол длиной метров под 20, вершина сломлена, ветки уже не определяются под несколькими слоями засохшей травы. Находке все мы были рады. Как чему-то родному, близкому, пришедшему из детства.

Установить точное местонахождение избы родственников и их надворных построек нам не удалось. Но поскольку они находились почти напротив тополя, единогласно сошлись во мнении, что всё-таки мы были на месте родительского дома братьев Зевахиных, по крайней мере, точно прошли по усадьбе.

 

Уходят поколения, стираются с поверхности Земли доказательства их присутствия.

Давно нет в живых того, кто первым пришёл на берег Шувана и основал деревню. Всё меньше остаётся тех потомков Кирши, кто помнит своё детство на деревенских улицах. Их детям и внукам, ныне живущим, досталась в наследство история финала деревни: остовы домов и тополя, а правнукам – хорошо, если хотя бы название…

Тема остаётся для меня открытой. Уважаемые земляки, если у вас есть, о чём поведать по истории деревни Киршины, звоните по телефону редакции 2-16-55. Пообщаемся.

 

При подготовке материала использованы открытые источники, воспоминания А.Д. Зевахина, а также фрагменты статьи учащихся 8 «а» класса Арбажской школы «Вместо деревни – тополь», опубликованной в газете «Арбажские вести», №70 – 71 от 14 июня 1997 года.

Наталья ЗЕВАХИНА

Вы можете пропустить чтение записи и оставить комментарий. Размещение ссылок запрещено.

Оставить комментарий

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

29 + = 33