На снимке: Г.В. Киселев.

Почти 75  лет назад  завершилась Великая Отечественная война. Нет такой семьи, которой бы она ни коснулась.  21 июня 1941 года горе ворвалось в каждую из них. Вся страна боролась с фашистами и победила!

Военнослужащие, мирные жители и даже несовершеннолетние испытали на себе все ужасы войны. Дети войны — это граждане, родившиеся в период с 1930 по 1945 годы на территории Советского Союза. В результате ведения боевых действий они тоже подверглись лишениям. Так как ни в одном законопроекте федерального уровня нет обозначения категории «дети войны», эти граждане способны рассматриваться как льготники в прочих категориях, например, как ветераны труда,  труженики тыла или инвалиды. Уже сейчас в некоторых регионах России — их более 19, имеются местные льготы  для таких пожилых людей. Сегодня мы начинаем рассказывать о «детях войны», которые проживают на территории Верхошижемского района. И первый из них — Г.В. Киселев.

Геннадий Владимирович — уроженец д. Борок Суводского сельсовета Советского района. Перед самой войной — зимой 1941 года  его отец Владимир Тимофеевич по оргнабору увёз семью, в которой было четверо малолетних детей, в Красноярский край, в д. Каменка Минусинского района.  Вместе с ними в чужой край уехала и семья Скурихиных  —  дальних родственников, только в ней было четверо взрослых и двое детей.

— Моя старшая сестра Валентина была с 1930 года рождения, Лидия — с 1932,  я — с 1937, младшая Антонина — с 1939 года,  — вспоминает Геннадий Владимирович. — Родители стали работать в колхозе — мама Матрёна Тимофеевна дояркой на ферме, отец плотничал. Отца я не помню, только один эпизод в памяти остался. Выхожу на улицу и вижу белую лошадь, а отец выгружает из телеги дрова. Я спрашиваю его, пойдёт ли он на войну. Отец, не оборачиваясь ко мне, говорит: «Пойду». Белая лошадь и сейчас перед глазами стоит, а вместо отца — тёмное пятно.

Что-то ему запомнилось о том месте, где семья прожила почти все военные годы, что-то было интересно  узнать впоследствии.

— Каменка — двухсторонняя деревня, тянулась вдоль Енисея и была в  30-ти километрах от Минусинска, — продолжает мой собеседник. — Теперь её не существует: она оказалась затопленной при строительстве Саяно-Шушенской ГЭС. Совсем близко от неё находилось село Шушенское — моя сестра на экскурсию туда ездила. Минусинский район расположен на юге региона, на правом берегу Енисея. Большая часть  территории находится в зоне лесостепи Минусинской котловины, здесь растут и созревают прямо в поле  арбузы и дыни, помидоры и другие овощи.

На снимке: Г.В. Киселев с сёстрами 1944 год.

На снимке: могила отца.

Также район расположен на железнодорожном кольце Абакан — Саянск — Уяр — Красноярск — Ачинск — Абакан. В военные годы была железная дорога Ачинск (стоящий на Транссибирской магистрали) — Абакан.  По ней семья Киселевых будет возвращаться домой в 1944 году. Летом 1941 года его главу Владимира Тимофеевича призвали на фронт. Письма от него поступали из Новгородской области, со станции Боровичи и других населённых пунктов. Здесь проходили жестокие бои — и сейчас поисковые отряды находят останки солдат.

— А потом пришла похоронка на отца, в которой сообщалось, что он умер от ран в эвакогоспитале в городе Рыбинск Ярославской области, — рассказывает Геннадий Владимирович. — Я извещение видел, но где оно сейчас, не знаю, может, у сестёр осталось. Я с детства знал, что отец похоронен в Рыбинске. Матери, Матрёне Тимофеевне, хотелось побывать на его могилке. Но не довелось. Более десяти лет назад моя младшая дочь Светлана обратилась в Центральный архив Министерства обороны РФ с просьбой предоставить сведения о моём отце — своём деде. И вот в 2008 году  из объединённой базы данных была предоставлена информация из донесения о безвозвратных потерях, откуда мы узнали, что в числе умерших от ран и болезней в эвакогоспитале в г. Рыбинск —  красноармеец, рядовой  Киселев Владимир Тимофеевич. Отец умер 15 мая 1942 года. Место захоронения — Старо-Георгиевское кладбище, воинский участок. Шефствует над захоронением, где покоятся 145 солдат, воинская часть 45608. Света с мужем съездили туда, побывали на кладбище, положили цветы на могилу деда. Радует, что место захоронения ухоженное, на каждой могиле поставлен мраморный памятник.

Хватили лиха в далёкой стороне

После получения похоронки семье Киселевых назначили пенсию по потере кормильца. Но голод не обошёл её стороной.

— Поскольку мы были люди новые, нам никто не помогал, — вспоминает Геннадий Владимирович. — Мать варила капустные, свёкольные листья — это ели. Она отдавала нам, детям, последние крохи, а сама была истощена, заболела малярией. Лежала, бредила… Потом её увезли в больницу, а мы остались одни. Та семья, вместе с которой  приехали, только нам и помогала, хотя трудностей у неё тоже хватало (через полгода она, как и наша, тоже вернулась домой, её глава — погиб на фронте). Помню, Петя Скурихин сказал: «Гена, матери стало лучше», и я заплакал. Вернулась она из больницы остриженная наголо и стала хлопотать о том, чтобы вернуться домой, в Кировскую область. Не сразу, но разрешили, выдали паспорт. В 1944 году я пошёл в 1 класс. Проучился меньше месяца, и осенью мы тронулись в путь.

Возвращение домой

— Нам надо было выехать на Транссибирскую магистраль, — продолжает Геннадий Владимирович. — На перекладных перебрались через Енисей. По железной дороге ехали с Абакана до Ачинска, оттуда — до Новосибирска. На протяжении всего пути привычной картиной стали обгоревшие вагоны, которые доставлялись  с  прифронтовой полосы. Картина была удручающая. Ещё видели много металлической стружки, куда-то она использовалась. В Новосибирске сидели на вокзале в ожидании поезда, запомнилось, что он был очень красивый, и людей — мало. В киоске торговали сухим яичным желтком — мы его разводили водой и пили. Добирались до дома больше месяца — даже в товарных вагонах приходилось ехать: лишь бы посадили. Мать продала плотницкие инструменты отца — их у него, высококлассного специалиста, было много. На эти деньги и добирались до дома. Киров проехали — в Котельниче вышли. Мать узнала, что на следующий день пойдёт машина в Советск. В Техникуме нас встретила на лошадке бабка. Меня и младшую сестру посадили в телегу, а все остальные 15 километров до нашей  деревни Борок оттопали пешком. «Лошадку надо беречь», — сказала бабушка Ксения Тимофеевна.

«Семилетку» Геннадий Владимирович окончил в Суводях. Потом — Суводский лесотехникум. Работал в леспромхозе, затем его направили на подготовительные курсы в Ленинградскую лесотехническую академию. Поступил в неё на заочное отделение и получил диплом инженера-технолога. Сёстры тоже определились в жизни, все живы.

Их большая семья потеряла на войне и сына бабушки Ксении — Аркадия, который тоже умер  от ран в госпитале. Два брата отца  были её участниками, сестра Нюра работала в передвижном госпитале — война для неё продолжалась и после её окончания. Погиб на фронте Николай — двоюродный брат Геннадия Владимировича. Его жена — Ирина Ивановна — родом из самой западной  деревни Белоруссии — Залесье, которая была от границы с Польшей  на расстоянии 1,5 километра. С первого дня войны, в течение трёх лет, её семья находилась в немецкой оккупации, испытала все ужасы фашистского ада. О том времени у неё было много горестных воспоминаний. И навсегда осталось в памяти, как после освобождения территории от немцев к ней подошёл наш солдат и угостил кусочком сахара.

— Хочется ещё вот о чём сказать, — подытожил Геннадий Владимирович. — Сейчас иногда приходится слышать некие ироничные высказывания, что в колхозе работали за «палочки», то есть, за трудодни. Не будь в те тяжёлые военные годы колхозов — что бы было? Что единолично на своей полоске можно было сделать? Мы в войну за счёт колхоза выжили. В уборку урожая с первого снопа всегда сами для себя хлеб пекли. Снопы обмолотят, муку  смелют, разделят её по едокам или колхозникам. Запомнилось, как мать по приезде домой буквально через день-два с радостью объявила, что её приняли в колхоз. 9 мая 1945 года, проснувшись, я увидел плачущими её и бабушку. На мой вопрос, что случилось, бабушка ответила: «Война закончилась». Теперешним умом понимаешь, что была причина плакать. В семью не вернулись сын, брат, муж и отец четверых детей. У каждого времени свои события, условия и проблемы. Судить о прошлом, не проникнувшись атмосферой того времени, с позиции сегодняшнего дня нельзя. Большую часть своей сознательной жизни прожил я при советской власти. Жаловаться мне на это грешно, хотя бывало всякое. Помнится больше хорошее. Но если чего не достиг или что-то выходило не так, то в этом был виноват в первую очередь сам. А такой лёгкой красивой жизни, какую нам показывает современное телевидение, я никогда не видел и не хочу.

Наталья Чертищева