На снимке: кинорежиссёр А.И. Погребной.

О том, как и чем живут наши земляки и другие обитатели вятской глубинки, раньше мы узнавали только из газет, радио и телевидения. Сегодня же, с появлением интернета, информацию о любой точке мира, в том числе и о наших городах, а также самых малых деревнях, можно получить, не выходя из дома, с помощью компьютера или телефона.

Об этом и многом другом мы беседуем с кинорежиссёром и художественным руководителем  Киновидеостудии  «Вятка»  Алексеем Погребным.

— Алексей Иванович, Вы создали около 100 документальных лент и каждая — не просто знакомство с интересным человеком, а история, предлагающая зрителям пищу для размышлений. Практически все они снимались у нас на Вятке.  Каким образом Вы находите героев для своих кинокартин, и чем они привлекают Вас более всего?  

— От выбора главного действующего лица во многом зависит судьба будущего фильма — окажется она успешной или не очень.  В любом случае, герой должен быть интересен и мне, и зрителям — историей ли своей жизни или своеобразием личности.  Из этого же ряда люди, в которых неожиданно и ярко отражены характерные черты их времени.

Большая удача, если герой общителен и раскован. А  идеальный случай, когда всё вышесказанное присутствует в одном человеке. Хотя сам он, с обычной житейской точки зрения, может быть очень далёк от идеала. Как, например, Николай Клестов из села Русского, прозванный земляками за свои чудачества Колей Модным.

На снимках: Г.И. Сергеев. Кадры из фильма «Железный Генрих».

В отличие от односельчан,  Клестов активно занимался спортом и пропагандировал здоровый образ жизни. Он постоянно закаливал себя,  изнурял  долгими пробежками и упражнениями на самодельных спортивных снарядах.   Каждую зиму устраивал для местных жителей лыжную трассу в соседнем лесу или ледовый каток на своём огороде. Только очень его огорчало, что единомышленников среди соседей так и не находилось. Возможно потому, что собственное домашнее хозяйство сельского энтузиаста оказалось в запустении,  да и личная жизнь никак не складывалась.

26 лет с  помощью ведра и лопаты  Николай копал у себя на усадьбе общественный пруд и на его берегах создавал «уголок природы» из редких пород деревьев и кустарников. Будучи беспартийным, он, судя по его дневникам, к каждому съезду  КПСС возлагал на себя повышенные обязательства по углублению и расширению пруда. Не случайно на обсуждении этого фильма кто-то заметил: «Коля Модный — в каждом из нас  со всем добрым, смешным и по-житейски,  порой,  не совсем уместным».

В какой-то мере это мнение относится и к героям фильмов: «Спартанец», «Железный Генрих», «Весёлая околица»,  вошедших в цикл «Вятские характеры».  Есть некие параллели и в судьбе главного героя фильма «Ночные прогулки по звёздным переулкам», который снимался у вас, в Верхошижемье.

На снимках: фильм «Ночные прогулки по звёздным переулкам» о верхошижемских изобретателях А.А. Одинцове и В.Д. Одинцове.

— Как рождаются сюжеты Ваших кинокартин?

— По-разному. О ком-то из будущих героев узнаю из газет, из телевизионных программ или радиопередач. Иногда коллеги делятся интересной информацией. А, порой, сами герои звонят или пишут по какому-либо поводу. И в этих разговорах прорастает, вдруг, интересный сюжет.

«Спартанца» Бориса Мошонкина я встретил морозным зимним днём на городской улице в его необычном одеянии: картофельная сетка в виде кольчуги на голом теле, короткие шорты и сандалии на босу ногу. А рядом — прохожие в тёплой одежде. Со стороны он выглядел как городской сумасшедший. Потом выяснилось, что этот человек в странном одеянии — выдающийся тренер по футболу и хоккею. И среди его воспитанников есть даже трёхкратный чемпион мира.

Колю Модного мы подсадили в машину, когда он, пыля сапогами, бежал  во весь дух по лесной дороге  с топором в одной руке и лопатой — в другой, а из рюкзака торчал саженец какого-то деревца. Я подумал, не случилось ли у человека несчастья в лесу или дома?  Оказалось же, что он после работы совершает пробежку!

А героиня фильма «Извините, что живу», инвалид детства Вера Казакова, «инкогнито» писала мне письма, интересуясь судьбой семьи Орловских из документального сериала «Лёшкин луг».  Судя по посланиям и отзывам, смотрела его тогда вся страна. Суждения Веры Васильевны показались мне довольно любопытными. Я её разыскал.  Потом,  хотя и с большим трудом, но всё же  уговорил сниматься в нашем фильме.

Очень сложно проходили эти съёмки, но результат превзошёл наши ожидания. И Вера Васильевна Казакова вместе с нами была удостоена Государственной премии РФ.

На снимке: А.И. Погребной с супругой и соавтором О.В. Самсоновой на вручении главного приза кинофестиваля «Вместе», проходившего в Ялте в 2008 году.

— Алексей Иванович, почти все Ваши фильмы о жителях вятской глубинки. Что для Вас — провинция?

— Провинция и дальняя, и ближняя — это родники и малые реки в общем течении российской истории. Их чистоту надо  беречь и хранить, чтобы под прессом «прогресса» не иссякло всё, что связано с традициями и культурой в жизни национальных сообществ, и любой российской глубинки, с её своеобразием и неповторимостью.

— Верхошижемцы тоже попали в ваши фильмы. «Письма из России» (1992 г.) — о жителях деревни Калачиги; «Предзимье» (1992 г.) — о Валентине Сергеевне Елсуковой из села Зониха; «Железный Генрих» (2006 г.) — о почётном гражданине Верхошижемского района Генрихе Ивановиче Сергееве; «Леса России. Точка невозврата» (2013 г.) —  в этой документальной ленте, поднимающей проблему исчезающих лесов, есть и сюжеты с верхошижемскими предпринимателями Сергеем Александровичем Устюговым и Виктором Михайловичем Крутихиным. «На что жалуетесь, доктор» (2017 г.) — фильм о судьбах земских врачей, одним из героев которого стал Алексей Мезрин, который несколько лет работал в Среднеивкинской амбулатории. И одна из последних работ — «Ночные прогулки по звёздным переулкам», повествует о двух наших умельцах Викторе Дмитриевиче Одинцове и Александре Анатольевиче Одинцове. Получается, что съёмочная группа киновидеостудии «Вятка» приезжала в наш район за последние почти 20 лет несколько раз. Алексей Иванович, на Ваш взгляд, какие-то существенные изменения в жизни верхошижемцев, в судьбе наших сёл и деревень произошли за эти годы?

— Я бывал в Верхошижимье только наездами, и моё суждение, в любом случае, будет абсолютно поверхностным. Но ваш земляк,  герой фильма «Железный Генрих» — Генрих Иванович Сергеев после поездки на  место  родовой деревни его деда, горестно заметил: «Верхошижемье — кладбище брошенных деревень».  К сожалению, подобные «картины» приходится наблюдать не только у нас на Вятке.

В одной из наших  лент  о семье забайкальских староверов есть эпизод, связанный с их поездкой в Москву. Тяжко было слышать их горестные разговоры о брошенных деревнях, о заросших полях, которые, наблюдали они из окон своего поезда, мчавшего нас по всей матушке России с востока на запад.

А как непросто живётся пожилым людям, лишённым доступного медицинского обслуживания в результате «оптимизации» сельской медицины. Особо остро я почувствовал это на съёмках фильма «На что жалуетесь, доктор?»

Восторгаться тем, что происходит с нашей деревней, не приходится. А реально влиять на нынешнюю ситуацию я могу,  лишь  снимая то, что есть на самом деле. Хотя на это нередко обижаются чиновники,  обеспокоенные своим продвижением по службе,  а не судьбой тех, о ком обязаны заботиться.

Может поэтому показывать наши фильмы по ТВ  стало практически невозможно. Телеканалы, в том числе и местные, готовы предоставлять эфирное время чему угодно, только не документальным картинам о реалиях сегодняшней жизни.

На снимке: Антон Погребной.

— Алексей Иванович, режиссёром последних фильмов является Ваш сын Антон Погребной. Сейчас все картины Вы делаете совместно с ним?

— Первое время, он очень помогал нам, исполняя одновременно  обязанности кинооператора и монтажёра. А теперь уже я выступаю, в роли помощника по отбору тем и сюжетов будущих картин.  А фильмы, по большей части, Антон снимает теперь сам, и как оператор, и как режиссёр.  Кроме того, самое тяжёлое бремя — монтаж, который включает в себя и детальный отбор кадров, и логику построения каждого эпизода, тоже остаётся на нём.

— А может ли по ходу монтажа что-то сильно поменяться в задуманном фильме?

— В документальном кино во время монтажа может серьёзно поменяться даже концепция будущей картины. Один из классиков французского кино, кажется Рене Клер, писал, что фильм рождается трижды. Первый раз — на бумаге, в виде сценария, второй — на съёмочной площадке, а в третий раз — на монтажном столе. Он имел в виду кино игровое. По отношению к документальному это утверждение верно не на сто, а на все триста процентов. Продолжая сказанное, я бы добавил, что по-настоящему фильм рождается и в четвёртый раз, когда его смотрят зрители. У каждого из нас во время просмотра возникает своя картина. И здесь многое зависит от нашей  натуры и духовной организации.

— Ваша любимая собственная киноработа?

— Я причастен к созданию около сотни фильмов.  С каждым связано что-то личное, сокровенное, выстраданное.  Авторское кино не делается по типовым образцам, как это бывает при постройке жилых домов или производстве мебели. Каждый фильм в чём-то должен быть не похож на предыдущий: по замыслу, драматургии, способу построения  снятого  материала и его изложению.

Мало придумать интересное кино. Чтобы его снять, приходится пробиваться через бурелом всевозможных препятствий: организационных, технических и даже погодных.   Сталкиваться приходится и с цензурой чиновников разных уровней, действующих по принципу: кабы чего не вышло.

Необходимо также учитывать своеобразные «капризы» героев, которые в любой момент могут отказаться от съёмок. Они не актёры и не связаны с нами никакими договорными обязательствами.

Особо тяжким было наше общение с «Железным  Генрихом». Уже при первой встрече он заявил: «Кроме законов мироздания, других авторитетов у меня нет. Или по- моему, или — никак!» Но это ещё не всё.

По завершению  съёмок, иногда удачных, а когда и нет, из всего вороха готового  материала необходимо выбрать самое интересное и значимое. Потом из отобранных кадров сложить занимательную историю, в которой найдут своё место и яркие события,   и конфликтные коллизии, и, конечно же, судьбы основных и параллельных героев.

В этом смысле, самое  «выстраданное» кино — телероман «Лёшкин луг»,  сложенный из двенадцати отдельных фильмов. В первой версии их было даже четырнадцать. И в каждой картине требовалось найти неожиданные повороты сюжета, выявить новые грани характеров, хотя бы у основных действующих лиц.

Мы  следили за судьбой фермерской семьи Орловских в течении 20 лет. В какие-то моменты в  связи с  общественным  резонансом, вызванным показом  сериала «Лёшкин луг», руководство телекомпании «Вятка», где я тогда работал, хотело даже его прикрыть.

В первый раз — после того, как трое из героев фильма — отец,  мать и сын, попали под следствие. А сам глава семейства — Александр Леонидович Орловский был к тому же арестован и более полугода провёл в следственном изоляторе.  Пережив четырёхлетнюю судебную эпопею и потерю здоровья, он,  к счастью, впоследствии был оправдан.

Потом возник  другой довод: «Пора менять тематику! Что вы годами  топчетесь на одном месте?»  А дело в том,  что герои сериала были  к тому времени не в чести у высокого начальства.

У меня самого ещё изначально сложилось неоднозначное отношение к главе семейства Александру Леонидовичу. Но кино, в том числе и документальное, это не Доска Почёта,  а художественное исследование действительности.

Аргумент сочли убедительным. И, скрепя сердце, разрешили продолжить. Но… через пару лет  повзрослевшие дочери Александра Леонидовича Орловского  сниматься в кино отказались. Им больше не хотелось, чтобы их личная жизнь и невесёлые перипетии судьбы всего семейства становилась достоянием общественности, особенно, из числа их сверстников. К продолжению съёмок мы вернулись через несколько лет,  когда у младшего поколения Орловских появились уже собственные семьи.

Были и другие трудности, связанные с тюремными и судебными съёмками. На них ушло четыре года и нашей творческой жизни. Один из операторов, с которым я начинал сериал,  видимо,  устал от всей этой тюремно-судебной тематики. А может, на него повлиял общий негатив,  который стал спутником «Лёшкиного луга».  Я и сам, проходя по коридору студии, слышал за спиной язвительную фразу: «Не надоело им из года в год жевать это гнилое сено?»  Так или иначе, но один из ветеранов нашей команды покинул её на полпути к финалу.

А вот второй оператор — Анатолий Лапухин, оказался не только мастером своего дела, но и надёжным партнёром.  Уже после того, как проект окончательно закрыли,  он продолжил участвовать в съёмках, хотя уверенности в том, что последние серии телеромана когда-нибудь увидят свет, не было.

Во многом, благодаря кинооператору Анатолию Лапухину и звукорежиссёру Владимиру Коробейникову, сериал был всё же закончен и отмечен невероятным зрительским интересом, множеством фестивальных наград и Государственной премией «За достижения в области киноискусства».

Как выяснилось потом, мы  первыми из российских документалистов  сняли такой сериал в жанре  телеромана.

Из фильмов же менее масштабных, если вернуться к Вашему вопросу, мне кажется,  удались также «Задворки»,  «Железный Генрих» и «Деревенский фотограф».  Хотя есть и другие  работы, за которые и сейчас не стыдно.

— Алексей Иванович, какой их Ваших фильмов наиболее высоко отмечен коллегами?

— Если исходить из того, что в жюри каждого кинофестиваля входят и наши коллеги — режиссёры, сценаристы, операторы, то примеров таких немало.  Но я хотел бы остановиться только на двух случаях.

И так, девяностые годы прошлого века.  Я — провинциальный кинематографист и ещё только пытаюсь пробиться в сообщество профессиональных киношников.  Признаюсь, что очень стеснялся своих работ. Все они казались мне корявыми и старомодными.
Когда из четырёх, завершённых,  на тот момент,  фильмов  телесериала «Лёшкин луг»,  два последних попали в конкурс «Открытого фестиваля документального кино «Россия»,  чувства мной овладели весьма противоречивые. С одной стороны очень хотелось побывать на фестивале,  посмотреть: как и какое кино снимают коллеги, набраться у них опыта.  Понять, чем живёт и дышит наша киноотрасль?

В то время  все мы варились, что называется, в собственном соку и мало где бывали.  Ведь фестивали документального кино в нашей стране ещё только начали появляться. Их можно было пересчитать на пальцах одной руки. Да и телевизионщиков туда обычно не приглашали. Телекино в чисто киношной среде считалось чем-то третьесортным и понятием было чуть ли не ругательным. Хотя не без оснований.

Большинство киностудий в те годы ещё обладало мощным кадровым потенциалом, не сравнимой с нами технической базой, и, главное, богатейшим опытом в создании документальных фильмов.  А мы — телевизионные провинциалы были для них жалкими кинолюбителями, снимавшими свои «поделки» на оборудовании далёком от профессионального.

Помимо прочего, на  фестивалях того времени, всегда  обреталась немалая компания  российских киноведов и критиков.  Вот их-то я боялся более всего. По сложившейся традиции, по ходу фестиваля они устраивали публичные обсуждения всей конкурсной программы.  А отдельные фильмы «разбирали по косточкам».

Мало того, что меня на этих обсуждениях  при всём честном народе «распишут под Кострому», подумал я, — да ещё и в прессе «пропарят с веничком».

И всё же, так хотелось посмотреть настоящее кино, повстречаться с людьми, которые его снимают, что я успокоил себя надеждой: а вдруг всё обойдётся, и моё  «деревенское кино» серьёзные люди  просто не заметят. Так оно и случилось. О нашем «произведении» на обсуждениях не было сказано ни слова.

Я успокоился и на церемонию закрытия фестиваля шёл в хорошем  настроении. Мне посчастливилось посмотреть много замечательных фильмов, и было интересно, кто же получит главные призы.

Первыми по ходу церемонии вручали свой приз кинокритики и киноведы, которых я, как вы помните, опасался больше всего. Теперь же чувствовал себя вполне комфортно, так как находился уже в зоне недосягаемости.  «Ну-ка, —  думаю про себя,  —  кого вы всё-таки выбрали?»  И  вдруг, слышу:  «Приз Ареопага критиков «За новое слово в отечественной документалистике» присуждается телеповести «Лёшкин луг» (тогда она ещё не доросла до формата телеромана)».

Сказать, что в ту минуту я ошалел, наверное, будет не совсем достаточным. Мало того, что «прилетело», откуда не ждал,  да ещё — «За новое слово в отечественной документалистике»!

Однако, это ещё не всё… В этом ошалелом состоянии я получил ещё две награды — «За лучший телевизионный фильм» и Приз «Памяти Дзиги Вертова» — за режиссёрское мастерство. Но окончательно сразило меня очередное сообщение  ведущего о том, что  и Гран-при фестиваля «Россия» также присуждается телеповести «Лёшкин луг». Под оглушительные аплодисменты зала пришлось мне и в четвёртый раз подниматься на сцену в своём непарадном одеянии (в отличие от ведущего, одетого в шикарный смокинг). А было на мне то, в чём я сюда прибыл: джинсы и чёрная рубаха без пиджака.

Вот уж, как в поговорке: «Неизвестно, где потеряешь, а где найдёшь».

Второй случай произошёл многие годы спустя — в Ялте, на Международном кинотелефоруме «Вместе». Группа коллег-режиссёров, усомнившись в принципиальности жюри, решила учредить собственный приз профессионального признания и провести «народное голосование». Меня в это «народное жюри» не пригласили.  К тому времени я уже неоднократно участвовал в работе разных фестивальных  жюри и, вероятно,  мог быть  «заражён  вирусом конъюнктуры».

И в итоге фильм «Две жизни Ясабуро Хачия», который я представлял на этом форуме, получил две награды:  приз фестивального жюри «За лучшую режиссуру и «Приз признания коллег».

Успех этого фильма стал для меня вдвойне приятен, потому что его герои были моими земляками, хотя и родились далеко  от Приамурья,  где прошли мои детство и юность.

Клавдия Новикова росла в приёмной семье в одной из областей центральной России. В годы Гражданской войны родители Клавы погибли, и её приютили добрые люди. А к нам, на Дальний Восток, приехала она по молодёжной путёвке —  строить город  Комсомольск-на-Амуре.

Клаве было чуть более двадцати, когда началась Великая Отечественная. Мужчины уходили на фронт,  людей не хватало, и её перевели работать на продовольственную базу.  А там добрую, отзывчивую девушку «обвёл вокруг пальца»  пройдоха-начальник  и свалил на неё свои грехи. Время суровое. С «преступниками» не церемонились. Отправили бедолагу на десять лет в северные лагеря.

Ясабуро Хачия родился и вырос в Японии. В годы Второй мировой он работал в Северной Корее на японском военном заводе. После прихода туда советских войск  Ясабуро возглавил заводской комитет по возращению японских служащих на родину. Там по ложному обвинению в шпионаже против СССР, он был арестован и переправлен в российские лагеря под Магаданом. Его жена Хисако с прахом умершего сына и двухмесячной дочерью за спиной, через всю Корею пешком отправилась в дальний путь на Родину.

За десять лет лагерной жизни Хачия неоднократно побывал на пороге жизни и смерти.  По окончании срока мечтал Ясабуро вернуться на родину.  Ему в этом категорически отказали. Вестей от родных не было,  и он решил, что жена с дочерью погибли в Корее.

Чтобы как-то жить дальше, японец был вынужден принять советское гражданство. И, наверное,  умер бы от тоски и отчаяния, если бы однажды не встретил Клавдию.  Они перебрались  в  Приамурье и поселились в рабочем посёлке  под городом Райчихинском, где в то время жил и я,  ничего не зная о своих будущих героях.

Ясабуро и Клавдия  прожили здесь в счастливом браке 52 года. Единственное, что огорчало Клавдию,  —  муж очень тосковал по Родине. Но после пережитого в лагерях,  он боялся даже  говорить об этом. Ясабуро было уже за 80.  Однако в местном КГБ он по-прежнему числился  шпионом.  И все эти годы в целях профилактики его едва ли не каждый месяц регулярно вызывали на «беседы».

Наш фильм о Ясабуро и Клавдии, был показан в эфире Первого канала, и произвёл сильное  впечатление на  поэта Евгения Евтушенко. Вот фрагмент его радиоинтервью:  «Это редкий случай, чтобы мне что-нибудь понравилось на телевидении, но я видел совершенно потрясший меня документальный фильм режиссёра… не помню фамилии… о судьбе одной русской женщины и одного японского мужчины. Это поразительно! Я не говорю, что мне не понравилось кино, скажем, о Мастере и Маргарите — там много и хорошего. Но этот документальный фильм меня потряс, перевернул душу. Простая русская женщина,  но сколько же в ней человечности, сколько любви!   Когда узнала,  что в Японии у мужа остались родные, стала искать его жену — японку. Это потрясающее самопожертвование.   Она из числа тех святых женщин России, которые меня воспитали когда-то в Сибири. Я просто увидел нашу Мать-Родину во всей её доброте, какую я видел во время Великой Отечественной войны… Это удивительный фильм! Он  воскрешает в нас чувство понимания, что мы — русские и станем хорошими русскими, если будем помнить, что мы — земляне, часть семьи человечества…»                         —

— Алексей Иванович, Вы так интересно рассказываете о своих фильмах, что, уверена, нашим читателям будет любопытно их посмотреть. Можно ли найти Ваше кино в свободном доступе в интернете?  

— С неигровым кино на ТВ пробиться сложно. И я создал свой канал на ютубе. Выйти на него довольно просто. Надо набрать в поисковике следующий текст: «Кинорежиссёр Алексей Погребной — ютуб». После того, как окажетесь на главной странице, необходимо кликнуть «видео». И тогда выйдет целая обойма наших фильмов самой разной тематики, более 50 названий. Все они находятся в открытом доступе. Так что подписывайтесь на мой канал и смотрите, кому что нравится. А в комментариях, если захочется, можно написать и свой отзыв.

С наилучшими пожеланиями в Новом году! И, главное, будьте здоровы!!!

Беседовала Светлана ШУШКАНОВА.

Фото из личного архива А. ПОГРЕБНОГО.